Здание манежа на ЦМИ перешло в распоряжение клуба "Прадар", а между тем на ипподроме началось "великое переселение народов". Многочисленным лошадям, тренерам и всадникам, занимавшим конюшни ипподрома, было предложено искать другое место обитания, поскольку приближался скаковой сезон. В Москву возвращались скачки, которые в последний раз здесь видели при коммунистах!
Выселение получилось неоднозначным и драматичным. Никому не хотелось покидать ипподром, который за долгие годы для частных коневладельцев стал любимым и привычным, фактически вторым домом. На ноги была поднята вся московская пресса. "С ипподрома изгоняют инвалидов и детей"! Незадолго до этого директор ипподрома был заменен. Прежний директор, находясь под влиянием контролировавших прокат преступных группировок, был несвободен в своих поступках и решениях. И в его кресло сел генерал ГРУ. Роскошный, вальяжный, настоящий генерал, обнадеживший сразу: "Если на войне потребуется моя помощь - я готов, вот только в лошадях я ничего не понимаю!".
А перед главным зданием ипподрома собралась толпа. Вся площадь была заполнена журналистами с фото- и видеокамерами, ничего подобного здесь больше никогда видеть не приходилось, какие бы значимые с точки зрения конного спорта события ни происходили. В этой толпе стояли и официальные лица. Начальник УВД округа, префект...
Роскошный генерал, так красиво обещавший "любую помощь на войне" стремительно эвакуировался на "Скорой". Чуть позже он объяснит, что свою помощь он представлял себе иначе. Входить в клинч с преступными группировками, выступать перед агрессивно настроенными журналистами, рассказывая им, какими он видит перспективы ипподрома в его планы не входило. Потому что он их никакими не видит. Он - генерал. И он - не готов.
Единственным человеком, не побоявшимся возмущенной толпы оказался Владимир Жуковский. Заместитель генерала, который позже займет его освободившееся место, ибо из больницы в глубоком тылу на "передовую" генерал уже не вернется.
"Ипподром - место для проведения бегов и скачек, - начал свою огненную речь Жуковский. - Для детей и инвалидов это опасная территория. Нельзя заниматься с любителями, инвалидами и детьми там, где тренируются скаковые и рысистые лошади. Для этого существуют парки, детско-юношеские спортивные школы. Список свободных денников в других конюшнях Москвы вывешен, а сам манеж находится в аварийном состоянии".
"Скаковой сезон! - взмахнув рукой продолжал Жуковский с экспрессией настоящего оратора. - Двести лошадей, лучшие представители чистокровной верховой породы уже находятся в пути! Это будет грандиозное массовое мероприятие...".
Тут его перебил префект округа, с подозрением воскликнувший:
- Какое такое массовое мероприятие? Кто разрешил, кто санкционировал? Я ничего не подписывал!
Жуковский, выдержав звенящую паузу, веско произнес:
"Как кто? Император Александр Третий, открывая новое здание московского ипподрома. В тысяча восемьсот девяносто четвертом году".
Площадь содрогнулась от хохота.