Для Виты Козловой Онегин стал любовью с первого взгляда.
Онегин был жеребцом русской верховой породы. Эта встреча произошла в Ярославле, в конюшне у олимпийского чемпиона Валерия Волкова. Очень часто в те годы «Прадар» покупал лошадей у Волкова. Вита приезжала к Волкову каждый месяц и всегда у Валерия Яковлевича, замечательного профессионала, находилось что-нибудь интересное.
И вот, в очередной раз, Вита с Волковым идут по ярославской конюшне и вдруг... Кто это? Что это за лошадь? Гравюрная шея, бесконечный затылок, какая-то необыкновенная темно-вишневая масть. И просто гипнотическое обаяние.
«Он пока не продаётся!» - сразу предупреждает Волков.
С большим трудом Валерия Яковлевича удаётся уговорить показать жеребца хотя бы на корде.
Его движения, пластика оказываются просто невероятными. Что-то подобное можно было увидеть только у чемпиона Европы, мира и олимпийского чемпиона Валегро, но больше, пожалуй, такой лошади не было...
Между тем, Волков продолжает настаивать на том, что жеребец, которого тогда ещё звали Раздором, не продаётся. Однако у Валерия Яковлевича удаётся добиться честного слова, что как только будет принято решение о продаже, Вита станет первым человеком, кому Валерий Яковлевич позвонит.
Весной Волков сдержал слово и привёз жеребца в Москву. Даже во время выгрузки вокруг Онегина собралась толпа. Его очарование действовало на всех без исключения.
Онегин начинает выигрывать все старты, в которых принимает участие. Чемпионат Москвы, «Кубок Москвы», «Кубок России». Он даже ошибается талантливо, а судьи, не в силах оторвать от него глаз, словно загипнотизированные, все равно ставят ему высокие баллы!
Судья Беатрис Бюхлер-Келлер, которую пригласили в Москву с просьбой посмотреть Онегина, дать рекомендации по работе с ним прежде, чем он будет представлен на международной арене, не смогла избежать общей участи. Она влюбляется в него без памяти и настойчиво просит его продать. С тяжёлым вздохом выслушав отрицательный ответ, Беатрис занимается с ним так увлечённо, что почти не отходит от него в манеже. Ее советы оказываются чрезвычайно важными.
Онегина заявляют на этап Кубка мира в Минске. А накануне он выступает в Польше. На международном турнире, куда в тот год приехали со своими основными и молодыми лошадьми все звёзды мировой выездки - Улла Зальцгебер, Хубертус Шмидт, Хайке Кеммерс! В дополнение к этому Онегину достаётся ещё и второй стартовый номер.
О победе никто и не мечтает - конкуренция чудовищная. Онегин выступает в восемь утра при пустых трибунах, но не только попадает в кюр, но и выигрывает его, получив просто космические для дебютанта проценты - 74! До конца дня никому так и не удаётся его обыграть!
Фотографы устраивают засаду прямо в конюшне, чтобы сфотографировать лошадь, о которой говорят уже повсеместно, как о сенсации. После награждения приезжает бывший посол Польши с компанией друзей, уговаривая показать ему «этого удивительного русского жеребца, хоть бы одним глазком на него взглянуть».
Ажиотаж вокруг Онегина становится уже каким-то чрезмерным. И тут ещё Виту останавливает одна известная всадница, пытаясь предупредить о том, что все это хорошо не закончится. «Послушайтесь моего совета, его нужно срочно освятить. Скоро вы будете в Минске, пригласите священника... У этой лошади какая-то небывалая аура, он весь словно светится изнутри. К нему тянется столько людей и каждый хочет к нему прикоснуться...».
Все ещё под впечатлением от этого разговора Вита входит в денник к Онегину, он кладёт ей на плечо голову, прижимается щекой и вдруг мистическим образом в ее мысли как-будто проникает и вплетается: «Я прощаюсь с тобой...».
Когда на следующий день в пять утра зазвонил мобильный телефон и переводчик клуба Катя Пушкина сдавленным голосом прошептала: «У нас случилось несчастье...», Вита как-то сразу почувствовала: «Несчастье с Онегиным», несмотря на то, что в возвращавшейся из Польши коневозке находилось восемь лошадей.
Большинство трагедий происходят от человеческого равнодушия. Коневозку на границе задержали на двенадцать часов. У пограничников то обед, то пересменка, а лошади, которых к тому же запретили выводить, все это время мучались в духоте, окружённые тучей мух и слепней.
Подвижного, живого Онегина это просто взорвало. Заводной, беспокойный, он пустился на поиски приключений. Просунув свою длинную, «змеиную» шею между перегородкой и стенкой коневозки, он укусил своего соседа, Даймонда. Даймонд, оскалив зубы, куснул в ответ. Онегин резко отдернулся и травмировал трахею.
Горлом хлынула кровь, его вывели из коневозки, несмотря на запреты, но жить Онегину оставалось несколько секунд. Он жалобно заржал, поднялся на дыбы и рухнул...
Онегина кремировали в Белоруссии. Вите, плакавшей после этого страшного известия так, что ее при входе в «Прадар» не узнал охранник клуба, преградивший путь с вопросом: «Вы к кому?», передали его заплетенный в косичку хвостик и подкову.
Все, что осталось от «Онежки».
Прожившего так недолго, но наполнившего все вокруг каким-то совершенно удивительным светом...