Двукратный олимпийский чемпион Иван Кизимов и годы его работы в «Прадаре» - это незабываемо. Наблюдать за его работой было безумно интересно.
Достаточно обычной считается ситуация, при которой у всадников или тренеров все хорошо получается с одними лошадьми, и совсем ничего не получается с другими. У Ивана Кизимова все складывалось как нельзя лучше с любой, абсолютно любой лошадью. Со стороны это выглядело как волшебство: Кизимов чуть-чуть поколдовал, хлыстиком махнул, лошадь сначала сопротивляется, но вскоре уже соглашается, и вот она уже «сгруппировалась», «округлилась», возникла так называемая «моторная лодка», что на профессиональном сленге обозначает, что задние ноги подведены под корпус, центр тяжести сместился назад, перед открыт и свободен и сама лошадь напоминает пружину.
Только вот, к сожалению, объяснять что-либо Иван Михайлович не любил. Как-то всадник «Прадара» Олег Васильев, с которым Кизимов занимался индивидуально, отчаялся справиться с пируэтом. Иван Михайлович молча сел на лошадь и коротко спросил: «Сколько нужно темпов? Двенадцать? Шестнадцать?». И показал просто эталонный пируэт.
Олег Васильев всплеснул руками: «Иван Михайлович, дорогой мой, как?!». «Как-как, - проворчал Иван Михайлович, не терпевший лишних разговоров. - Разве может птица объяснить человеку, как она летает?».
У Ивана Кизимова и правда были свои, оригинальные, им самим придуманные и опробованные методы. Скажем, у лошади по кличке Сидней возникла проблема с пиаффе. Кизимов в таких случаях брал деревянные косточки от медицинского массажера и сыромятной кожей прибинтовывал к ногам лошади. Он называл это приспособление «колокольчиками». Чувствуя кожей игру косточек и реагируя на звук, напоминавший испанские кастаньеты, лошадь начинала двигаться энергичнее на пассаже и особенно на пиаффе.
В первый же свой приезд в «Прадар» Иван Михайлович перегнул плоскогубцами, с которыми никогда не расставался, все дорогие, фирменные мундштуки. Он считал, что мундштук по конфигурации должен быть для каждой лошади индивидуальным, ибо двух одинаковых лошадей не бывает. Новенькие, мягкие как пушинка вальтрапы от Изабель Верт с золотой вышивкой «Прадар» решительно обрезал по форме седла, заметив, что бок лошади ни в коем случае не должен быть закрыт: «Я работаю хлыстом, работаю шенкелем, все лишнее мне только мешает, ваш «брендованный» вальтрап с золотой вышивкой мне ни в чем не поможет!».
Ну и, наконец... кипятильник! Множество мелочей не только в работе, но и в жизни для Кизимова были чрезвычайно важны. Он обязательно должен был приезжать в Москву из Петербурга исключительно на поезде «Красная Стрела», жить в гостинице «Бега» в определенном номере с видом на финишную прямую скаковой дорожки ипподрома, а уж чай пить...
Как-то Иван Михайлович укоризненно сказал Вите Козловой: «Вит! Что ж ты деда совсем не уважаешь? Нет бы мне кипятильник в номере оставить... Чтобы я мог себе после работы чайку заварить. А то что ж я должен свои старые кости каждый раз таскать вниз, в ресторан. Там публика, не люблю я всего этого...».
Кипятильник! Где же достать кипятильник?! Их давно уже не производят. Водитель «Прадара» заметался по всей по Москве и каким-то чудом на Тишинском рынке с рук приобрёл этот советский раритет и антиквариат.
Вита вошла в номер Кизимова и потихоньку положила невероятными усилиями добытый кипятильник на стол, на самое видное место.
Вечером раздался звонок. На проводе был Иван Михайлович:
«Вит! Что же ты обо мне такого мнения?! Я прямо расстроился. Зачем ты мне эту пружинку приволокла? Я тебе урка, что ли, чифир собрался заваривать?. Я тебя русским языком попросил: «Кипятильник бы мне на одну чашку чая, ну хорошо, по-вашему, по-московски: чайник маленький, электрический...».