Элейн Хэйсти
Русские лошади в Большом Национальном стипль-чезе 1961 года
До того момента ни одна скаковая лошадь из Советского Союза в Великобританию не привозилась. Двумя главными препятствиями тому были обычные логистические проблемы: путешествие в 2000 миль - колоссальное предприятие, учитывая трудности транспортировки трех лошадей по железной дороге, автомобильным дорогам и морю, пересечение границ, оформление документов, виз для жокеев, конюхов и тренеров; и ветеринарная проблема, связанная с африканской чумой лошадей, от которой не было никаких средств профилактики или лечения.
Делая исключения, британское правительство ускорило оформление документов для персонала и необходимых ветеринарных сертификатов для лошадей.
Тремя выбранными лошадьми были Грифель, Рельеф и Эпиграф. Ранее они участвовали в чехословацком Большом Пардубицком стипль-чезе - опасном забеге по пересеченной местности, сильно отличавшейся от жестких, поросших елями заборов Эйнтри. Это было широкое открытое поле, очень непохожее на вызывающее клаустрофобию поле Эйнтри, где до 40 лошадей толпились и толкались в борьбе за место. Кроме того, в Эйнтри несчастные русские лошади должны были быть нагружены максимальным весом в 12 стоунов (прим. пер. стоун - британская меря веса, равная 6,35 кг) каждая. Что касается правил Английского жокей-клуба, то лошади, никогда не участвовавшие в скачках в Великобритании и не имевшие зафиксированных достижений, должны были нести максимальный вес, что даже для опытной чистокровной верховой лошади оказалось бы испытанием.
Отправленные в марте из Москвы в Ливерпуль, лошади были погружены в отапливаемые боксы на поезд, который доставил их через Польшу и Германию в Хук-ван-Холланд, где их переместили на корабль, направлявшийся в Харидж. За их путешествием следила британская пресса. Общественный интерес к "красным лошадям" набирал обороты, так что к тому времени, когда они прибыли в Харидж, они стали знаменитостями, и их ожидала толпа нетерпеливых фотографов, газетных и телевизионных репортеров.
Русские привезли свой корм для лошадей, и конюхи не отходили от своих подопечных 24 часа в сутки. Когда они выводили лошадей на прогулку, поклонники и любопытные прохожие с благоговением наблюдали за происходящим. Очень немногие британцы когда-либо прежде видели "настоящих" русских, не говоря уже о том, чтобы разговаривать с ними, поэтому советские гости вызывали огромное любопытство. Помимо дружелюбного отношения к публике, русские конюхи и жокеи держались очень открыто и охотно позволяли людям гладить их лошадей. Никто не говорил на их языке, но это, казалось, не имело значения, взаимного уважения было достаточно.
Свои первые прыжки в Англии Грифель и Рельеф совершили в Хейдок Парке. Рельеф выполнил их словно Пегас. Грифель совершил свою первую попытку неудачно, едва не сбросив своего жокея, но быстро перешел к оградам, и пара была красиво сфотографирована преодолевающей ограду из кустарника.
А Эпиграф, который был главной надеждой русских, казалось, тосковал по дому. Русские были недовольны им и сняли его с главной скачки.
Когда пришло время отправляться в Эйнтри, Грифель сначала отказался заходить в предоставленный ему бокс, но в конце концов довольно спокойно в него зашел.
В Эйнтри над трибуной гордо развевались серп и молот, а букмекеры установили забавные таблички с надписью о том, что к оплате принимаются советские рубли, а также ирландские деньги.
Когда лошадей провели по кругу, стало очень заметно, несколько миниатюрны размеры русских лошадей по сравнению с крупными, стройными чистокровными верховыми из Англии и Ирландии. Грифель и Рельеф оба прошли по кругу спокойно и невозмутимо. Затем их жокеи, Владимир Прахов и Борис Промененко, сели верхом и уехали со скаковой дорожки. Две лошади вместе со своими жокеями возглавили грандиозное шествие Большого Национального стипль-чеза перед трибуной, под одобрительные возгласы и аплодисменты толпы.
Затем начался Большой национальный стипль-чез в Эйнтри 1961 года. После совершения путешествия в 2000 миль для участия в скачках, не похожих ни на одни из известных им, в сырую британскую погоду и неся максимальный вес в 12 стоунов, любой русской лошади потребовалось бы чудо, чтобы завершить скачки, не говоря уже о том, чтобы занять призовое место.
Но Грифеля и Рельефа, кажется, завершение скачки не так уж волновало. Оба были статны и храбры, и толпа подбадривала их на каждом шагу. Грифель и Владимир Прахов "расстались" у барьера Бичерс Брук ("Ручей Бичера"), но находившийся в стратегически выгодном положении крепкий русский схватил Грифеля, и Прахов снова сел в седло. Толпа, собравшаяся у печально известного барьера, разразилась бурными аплодисментами и громкими одобрительными возгласами, когда неукротимая русская пара отправилась вперед по теперь уже далекому полю впереди них. Успешно преодолев самое большое препятствие стипль-чеза, Чейр, Грифель допустил ошибку на Уотер Джамп ("Прыжке в воду"), но все же они с Праховым продолжили. Они свернули с дистанции обратно к Меллинг-роуд, и там Прахов решил, что маленькая рыжая лошадь показала свой максимум, и остановил ее.
Рельеф успешно преодолел Бичерс Брук и Кэнел Терн ("Поворот канала"), но, к сожалению, сбросил своего жокея на Валентайнс Брук ("Ручей Валентайн").
Некоторым это предприятие, возможно, показалось провальным, но с точки зрения общественных связей попытка русских в Большом Национальном стипль-чезе имела ошеломляющий успех. Лошади и их сопровождающие продемонстрировали невероятную доброжелательность и завоевали сердца и умы полюбившей их британской публики. Они сделали все, к чему прикоснулись, лучше, и оставили драгоценные воспоминания о своем превосходном спортивном мастерстве.
Автор выражает благодарность Обществу по сотрудничеству в изучении России и Советского Союза (SCRSS) за предоставленный доступ к ресурсам, на основе которых была создана настоящая статья.